"Лучшие русские люди почти сто лет жили идеей Учредительного собрания, политического органа, который дал бы всей демократии русской возможность свободно выразить свою волю. В борьбе за эту идею погибли в тюрьмах, ссылке и каторге, на виселицах и под пулями солдат тысячи интеллигентов, десятки тысяч рабочих и крестьян. На жертвенник этой священной идеи пролиты реки крови", — писал Максим Горький. Трагедия заключается в том, что эти строки написаны через несколько дней после разгона Учредительного собрания.
Действительно, Учредительное собрание было далеко не детищем 1917 года. В частности, требование его созыва содержалось уже в программе II съезда РСДРП в 1903 году и продолжало поддерживаться после раскола партии как меньшевиками, так и большевиками. В программе эсеров созыв Учредительного собрания также на протяжении многих лет имел наивысший приоритет. Из партий, находившихся в центре внимания в 1917 году, лишь кадеты с созданием в России Государственной думы временно сняли этот лозунг.
Временное правительство в день своего возникновения 2 (15) марта 1917 года опубликовало декларацию, в которой провозглашало "немедленную подготовку к созыву на началах всеобщего, равного, тайного и прямого голосования Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны". На следующий день великий князь Михаил Александрович, в пользу которого отрекся от престола Николай II, "принял твердое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского".
Идея Учредительного собрания не была специфически российской. Подобные законодательные органы в разное время созывались во многих странах как до, так и после 1917 года, в том числе во время Великой французской революции, к событиям которой так любили апеллировать многие политики 1917 года. Историк Василий Ключевский писал в 1905 году:
Но те, кто готовил созыв Учредительного собрания в 1917 году, прекрасно понимали, что нельзя просто так взять и перенести на русскую почву какой-либо из заграничных законов о подобном органе.
В то же время некое подобие идеи Учредительного собрания существовало в массовом сознании населения России, к 1917 году остававшейся на 80% крестьянской страной, так как оно имело нечто общее с вечем или Земским собором. Даже у Ленина в написанном им в 1895 году "Проекте программы социал-демократической партии" говорится про "созвание Земского собора из представителей всех граждан для выработки конституции". Однако не нужно строить иллюзий о том, что крестьяне, пришедшие на избирательные участки поздней осенью 1917 года, хорошо понимали, что такое Учредительное собрание, какие задачи оно должно решить и как будет проходить. В Верхнеуральском уезде один из крестьян говорил агитатору:
"Смутно знают здесь об Учредительном собрании, но все ждут его с нетерпением" — эти слова, написанные о молдавском городе Дубоссары, весьма точно описывают ситуацию по стране в целом.
Непонятное всегда приобретает в народном сознании мистический ореол. То же самое произошло и с Учредительным собранием. Сохранилось множество свидетельств того, что на селе выборы в него имели атрибуты церковного праздника. "Далеко разносился церковный благовест, и, опуская свою избирательную записку в ящик, крестьяне часто осеняли себя крестным знамением", — писал секретарь Учредительного собрания эсер Марк Вишняк. Крестясь, некоторые из них по-прежнему приговаривали: дай нам Бог хорошего царя.
Как уже было сказано, аналоги Учредительного собрания созывались в разное время во многих странах. Все тот же Марк Вишняк писал: "Переходные периоды и власть Временных правительств, как правило, <…> длятся в среднем три месяца". После этого в охваченной революцией стране собирается законодательный орган, принимающий конституцию. "В России 1917 г. по истечении трех месяцев после февральского взрыва приступили лишь к выработке законопроекта о выборах", — констатировал Вишняк. Само Особое совещание для разработки Положения о выборах было учреждено Временным правительством лишь 25 марта (7 апреля) — через месяц после Февральской революции.
Главных причин, по которым переходный период растянулся в России на десять месяцев, было две. Первую, комплексную, весьма емко сформулировал опять-таки Марк Вишняк: "Все, что в другие эпохи в других странах назревало постепенно и разрешалось частично, все это совпало во времени в России начала XX века. Нигде и никогда не бывало, чтобы стране приходилось решать одновременно такое множество сложнейших и насущнейших вопросов — политических, экономических, социальных, национальных <…>. Условия непроезжей, на три четверти малограмотной страны, лишенной необходимых для выборов правовых и технических средств и органов, впервые в своей истории, и при том в обстановке незаконченной войны, осуществлявшей переход к демократическому порядку, мало благоприятствовали скорой ликвидации переходного периода".
Второй важной причиной, по которой откладывался созыв Учредительного собрания, было стремление разработчиков закона о выборах к его совершенству. И несмотря на ряд очевидных дефектов, итоговый документ действительно во многих отношениях опередил свое время. Однако в этой силе закона крылась и его слабость: он оказался слишком совершенен для тогдашней России. Как писал член Учредительного собрания эсер Питирим Сорокин (кстати, будущий основатель социологического факультета в Гарварде), закон о выборах "так же годится для современной России, как вечернее платье для прогулки на лошади".
В первом пункте первой главы Положения о выборах говорилось:
Учредительное собрание образуется из членов, избранных населением на основе всеобщего, без различия пола, и равного избирательного права, посредством прямых выборов и тайного голосования, с применением начала пропорционального представительства.
Всеобщее избирательное право вводилось в России в тот момент, когда, например, в Великобритании — стране с одной из древнейших парламентских традиций в мире — правом голоса обладали лишь около 30% населения.
Огромным прорывом было и предоставление избирательного права женщинам. На тот момент во всем мире им обладали лишь жительницы Норвегии, Дании, Финляндии, Австралии, Новой Зеландии и ряда американских штатов. На деле, однако, во время выборов в Учредительное собрание женское голосование реализовывалось не везде. Так, сход в селе Тихвинское Тобольской губернии постановил:
Право голоса получали все граждане, которым ко дню выборов исполнилось 20 лет. Для военнослужащих возрастной порог был еще ниже: они имели право голосовать, достигнув возраста последнего досрочного призыва.
В законе о выборах не было ограничений имущественного или образовательного характера. Кроме того, был отменен ценз оседлости, благодаря чему в выборах впервые могли принять участие сезонные работники и крестьяне, уходившие на заработки в города. В списки избирателей включали всех прибывших на избирательные участки к моменту их составления. Это позволяло проголосовать даже представителям кочевых народов.
Однако на деле в дни выборов закон многократно нарушался. Так, например, лишенные избирательного права дезертиры зачастую, угрожая имевшимся у них оружием, принуждали избирательные комиссии предоставлять им право голоса, да еще и угрозами заставляли местных жителей голосовать так же, как они. Львиная доля добытых подобным образам голосов шла в "копилку" большевиков.
Согласно Положению о выборах, избирательного права были лишены все находившиеся в местах заключения, включая тех, кто еще был под следствием и чья вина еще не была доказана, что было, кстати, нарушением презумпции невиновности и одним из очевидных дефектов закона. На деле, однако, известно немало случаев, когда заключенные добивались права голоса на выборах в Учредительное собрание. Примечательно, что в таких случаях большинство голосов тоже отдавалось за большевиков. Был принят и ряд частных, кажется, основанных по большей части на эмоциях решений: так, министрам Временного правительства, содержавшимся под арестом в Петропавловской крепости, право голоса было предоставлено, а вот крайне непопулярному бывшему министру юстиции царского правительства Ивану Щегловитову проголосовать не позволили.
Избирательного права, причем как активного, так и пассивного (как выбирать, так и быть избранным), лишили всех членов дома Романовых, в том числе состоящих в самом дальнем родстве с царской семьей. Причем Особое совещание для разработки Положения о выборах, рассмотрев вопрос, сохранило за Романовыми это право, но Временное правительство приняло противоположное решение.
1 (14) августа Временное правительство учредило Всероссийскую по делам о выборах в Учредительное собрание комиссию, или Всевыборы, на которую и было возложено руководство подготовкой выборного процесса.
Как писал Марк Вишняк, еще в июне, "чтобы вырвать у большевистской агитации ее жало и парализовать действие ее демагогического яда, отвлечь массы от симпатий к большевикам <…>, правительство фиксировало срок выборов в Учредительное собрание на 17 (30 — прим. ТАСС) сентября и самое его открытие — на 30 сентября (13 октября — прим. ТАСС)". Всем, в том числе и самим министрам, было, однако, очевидно, что сроки эти заведомо нереальны. И уже через два дня после фактического начала работы Всевыборов они были сдвинуты: начало выборов было назначено на 12 (25) ноября, созыв собрания — на 28 ноября (11 декабря). Однако даже эти сроки было очень трудно соблюсти. У избирательных комиссий оставалось чрезвычайно мало времени на организацию выборов, а у партий — на формирование партийных списков. Здесь стоит сразу оговорить, что на выборах в Учредительное собрание избиратели голосовали не за конкретных кандидатов, а за неизменяемые кандидатские списки, что изначально превратило выборы в арену партийной борьбы.
Смотреть списки кандидатовНо сначала о тех трудностях, с которыми столкнулись организаторы выборов, а они подстерегали их буквально на каждом шагу. Проблемы изначально возникли с формированием избирательных комиссий: в стране критически не хватало юридически грамотных, а зачастую и просто грамотных людей. Поэтому к работе в комиссиях стали привлекать судей. Туда, где их не было, их "выписывали" из соседних губерний. Учителям рассылали письма с просьбой не уклоняться от работы в комиссиях. Там, где не хватало учителей, ставился вопрос о привлечении к работе учеников старших классов.
Трудности были и с материальным обеспечением работы комиссий. Например, одного только клея в одной только Оренбургской губернии для работы было необходимо 75 пудов (свыше 1200 кг). Заказы на расходные материалы размещали как по всей России, так и за рубежом, в том числе, например, в Швеции, но их все равно не хватало. Дошло до того, что Временное правительство разрешило для нужд избиркомов реквизицию бумаги с фабрик, однако и это не помогло. Глава окружной комиссии в Петро-Александровске (ныне это Турткуль в Узбекистане) телеграфировал 22 декабря (4 января), то есть через почти полтора месяца после назначенной даты начала выборов: "Бумаги нет до сих пор. Предполагают назначить выборы на конец февраля. Положение отчаянное. Кандидатских списков не представлено".
Были и очевидные факторы, которые, однако, тоже необходимо перечислить. Во-первых, это огромная территория страны без нормальных дорог. Этот фактор дополнительно усугублялся решением провести выборы в холодное время года, из-за чего в некоторые населенные пункты невозможно было доставить избирательные документы ни по суше, ни по воде.
Во вторых, в стране уже началась Гражданская война, и во многих городах и местностях на назначенные даты проведения выборов пришлись либо периоды острой борьбы, либо, наоборот, полнейшего безвластия. Кроме того, там, где большевики прочно закрепились у власти, они уже не видели смысла проводить выборы. "Почему большевики, преобладающие в Советах, не выставили своего списка?" — недоумевала "Трудовая мысль" в городе Мерв (сейчас это Мары в Туркменистане), куда списки избирателей доставляли на верблюдах и где выборы из-за всевозможных проволочек были назначены лишь на 29 января (11 февраля) 1918 года. Ответ на этот вопрос содержится в нем самом.
На Алтае ямщики отказывались везти ночами документы по Чуйскому тракту, боясь грабителей; на территории современной Турции лавина погребла под собой транспорт с инструкторами, везшими избирательную документацию военнослужащим Кавказского фронта, и т. д. Не обходилось и без элементарного человеческого фактора: так, документы, отправленные в украинский Могилев-Подольский, оказались в итоге в белорусском Могилеве.
На данном этапе необходимо пояснить, что за списки избирателей доставляли на верблюдах в Мерв. Здесь кроется еще одна причина, по которой выборы так затянулись, а во многих округах в итоге и вовсе не состоялись. Чтобы принять участие в выборах, каждый избиратель должен был заранее зарегистрироваться на избирательном участке и получить образцы бюллетеней всех партий и объединений, участвовавших в выборах в данной местности (вот откуда, в частности, проистекала страшная нехватка бумаги). Придя на выборы, избиратель получал конверт, в который должен был вложить список, за который он голосовал. От этой системы было решено отступить лишь в самых культурно неразвитых округах, система голосования в которых, однако, выглядит не менее абсурдной: взяв в руку шар, избиратель должен был поочередно опустить руку в каждую урну, оставив при этом шар в той, на которой был наклеен выбранный им список.
Во-первых, при такой системе великое множество избирателей, естественно, остались незарегистрированными. Однако в дни выборов они приходили на избирательные участки и требовали предоставить им право голоса. Например, в Вышнем Волочке не попали в избирательные списки две тысячи рабочих фабрики братьев Рябушинских. Когда на этом основании им отказали в праве голосовать, они объявили забастовку и осадили городскую управу. В городе закрылись лавки и магазины, кто-то распространял погромные листовки. Городские власти вынуждены были пообещать рабочим дополнительные выборы, которые по факту были незаконными. Аналогичным образом подобные ситуации разрешались повсеместно: на законодательство просто закрывали глаза.
Во-вторых, описанный выше порядок голосования все-таки был слишком сложным для страны, которая в значительной степени оставалась неграмотной и не имела почти никакой выборной культуры. В итоге огромное число избирательных конвертов содержали более одного списка и автоматически становились недействительными.
Были и совсем курьезные вещи, также сказывавшиеся на результатах голосования. Например, Всевыборы приняли решение запретить использование передвижных урн и неизменно отвечали отказами на многочисленные просьбы пересмотреть свое решение. В результате, например, в степных районах Казахстана не смогли проголосовать очень многие женщины, которые традиционно не имели теплой зимней одежды и не покидали юрты или кибитки в холодное время года. Хотя в целом по стране голосование женщин, впервые получивших избирательное право, оказалось даже выше мужского.
В общей сложности выборы в Учредительное собрание растянулись на три месяца: если на Камчатке своего депутата выбирали 29 октября (11 ноября) и он отплыл на "большую землю" с последним пароходом навигации 1917 года (в противном случае он просто уже не добрался бы до Петрограда в том году), то на Кубани выборы, как бы парадоксально это ни выглядело, прошли лишь в феврале 1918 года, когда Учредительное собрание уже месяц как было разогнано.
Общее число депутатов Учредительного собрания было первоначально определено Временным правительством в 800 человек. Позже в связи с изменением квоты для ряда округов это число повысили до 820, однако с учетом того, что выборы успели завершиться не во всех округах, состав депутатов сократился на 53 человека. Отсюда с известной долей условности выводится число в 767 депутатов. Точного их списка мы не знаем и никогда не узнаем из-за сложной системы передачи мандатов внутри партий, плохо коррелировавшей с тем фактом, что выборы в масштабах страны растянулись на многие недели.
Дело в том, что для выборов вся Россия была поделена на 81 избирательный округ, в каждом из которых выдвигались свои кандидатские списки, то есть фактически в ходе выборов шло несколько десятков отдельных голосований. Каждый кандидат мог быть выдвинут не более чем в пяти избирательных округах. Кстати, одним из нарушителей выборного законодательства в этом отношении стал Владимир Ленин, выдвинутый в шести округах.
Кандидат, прошедший в собрание в двух и более округах, должен был оставить себе один мандат, а остальные письменным заявлением во Всевыборы передать следующим за ним в списках однопартийцам. На деле эта система работала очень плохо или не работала вовсе, так как информация с мест поступала крайне неравномерно, если вообще поступала.
В результате списка депутатов не было в день открытия Учредительного собрания даже у его секретаря Марка Вишняка. По косвенным признакам, однако, можно вычислить, что в единственном заседании Учредительного собрания на момент его начала участвовали чуть больше 400 депутатов.
Что касается результатов голосования, то достоверно на данный момент нам известно про 48 401 962 поданных и признанных действительными голоса. Из них около 2 млн голосов остались неучтенными при распределении мандатов, так как информация из округов, где они были поданы, поступила слишком поздно. Учтенные голоса распределились следующим образом:
• свыше 19 млн голосов, то есть 39,5%, набрали эсеры;
• почти 11 млн голосов, или 22,5%, — большевики;
• более 2 млн голосов, или 4,5%, — кадеты;
• и 1,5 млн голосов, или 3,2%, — меньшевики.
Другие партии набрали по отдельности менее 1% голосов, однако, вместе взятые, их представители составили более 15% депутатского корпуса. Еще почти 15% получили в общей сложности различные национальные, конфессиональные, казачьи и другие списки. И здесь скрывается очень важная деталь.
Очевидно, что победу на выборах в Учредительное собрание одержали эсеры. Россия на тот момент оставалась на 80% крестьянской страной, а на селе эсерам, центральным пунктом программы которых на протяжении многих лет было предоставление крестьянам земли, не было равных. На самом деле победа эсеров была еще более убедительной, чем кажется. Не менее 5 млн голосов, или 11%, были поданы за национальные списки украинских, татарских, чувашских, молдавских и эстонских эсеров, что давало им вкупе с великороссами уже более половины состава Учредительного собрания.
Немало голосов дала эсерам армия, так как многие солдаты были теми же самыми крестьянами. За эсеров проголосовали 37,2% военнослужащих. Но здесь их все-таки обошли большевики с 42,1%, сделавшие центральным пунктом своей пропаганды важнейшее для солдат заключение мира и издавшие соответствующий декрет буквально в день прихода к власти. "Зачем мне земля и свобода, если меня убьют", — рассуждал один из фронтовиков. "В вопросе о мире мы большевики, во всем остальном — эсеры", — говорил другой. Весьма показательно при этом высказывание третьего солдата: "Если Ленин обманет и мира не даст, мы его на одну веревочку с Керенским повесим. Сила за нами. Что захотим, то и сделаем".
Однако на деле не все так просто, как представляется на первый взгляд. Дело в том, что списки кандидатов в Учредительное собрание должны были быть представлены до 3 (16) октября. На тот момент в партии эсеров еще не оформился окончательно раскол, в результате которого от нее отделилось ее левое крыло. Однако в самый разгар избирательной кампании, 19–28 ноября (2–11 декабря), левые эсеры провели учредительный съезд и окончательно стали отдельной партией. Таким образом, большинство в Учредительном собрании получила партия, которая формально уже не существовала даже на бумаге.
Но это еще не все. Левые эсеры не просто оформились в отдельную партию. Они еще и перешли в стан врага, став единственными значительными союзниками большевиков. К моменту открытия Учредительного собрания семь левых эсеров уже входили в состав Совнаркома.
В количественном отношении левые эсеры получили в Учредительном собрании гораздо меньше мандатов, чем рассчитывали, — лишь около 40 мест. Определить точное их число не представляется возможным по той же самой причине: в поданных эсерами списках левые эсеры никак не обозначены. Однако вопрос количества в данном случае был второстепенен, страшнее был сам факт того, что под брендом эсеров в Учредительное собрание прошли даже не их соратники, с которыми у них были определенные разногласия, а их по-настоящему непримиримые враги.
На деле партия дала даже не одну, а две трещины: вторая была гораздо меньше, но все-таки пролегла между правыми эсерами и центристами. Например, в списки правых эсеров в Петроградском и Симбирском округах был включен Борис Савинков, ранее исключенный центристским руководством партии как соучастник Корниловского выступления. ЦК партии прямым текстом призывал не голосовать за список правых эсеров в Петрограде. Правоэсеровский орган — "Воля народа" — в свою очередь 10 (23) ноября опубликовал статью, в которой говорилось, что левоэсеровские кандидаты — "наши враги", и содержался призыв не отдать им "ни одного голоса". Доходило до того, что в ряде губерний между собой конкурировали параллельные эсеровские списки. Один из лидеров эсеров центра, будущий председатель Учредительного собрания Виктор Чернов констатировал, что его партия превратилась в "рассыпанную храмину".
После Октябрьского переворота с учетом того, с какой легкостью его удалось провести, у умеренной части большевистского руководства сложилось впечатление, что партия может одержать победу и на выборах. Однако таких иллюзий, по-видимому, никогда не было у Владимира Ленина. Еще на историческом заседании ЦК 10 (23) октября, на котором фактически было принято решение о вооруженном восстании, он сказал: "Ждать Учредительного собрания, которое явно будет не с нами, — бессмысленно, ибо это значит усложнять нашу задачу". Лев Троцкий вспоминал:
"В первые же дни, если не часы после переворота Ленин поставил вопрос об Учредительном собрании.
— Надо отсрочить, — предложил он, — надо отсрочить выборы. Надо расширить избирательные права, дав их восемнадцатилетним (с очевидным расчетом на армию — прим. ТАСС). Надо дать возможность обновить избирательные списки. Наши собственные списки никуда не годятся: множество случайной интеллигенции, а нам нужны рабочие и крестьяне. Корниловцев, кадетов надо объявить вне закона".
Между тем "на людях" Ленин говорил совершенно иное. На следующий день после переворота он декларировал на II съезде Советов: "Как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ними были не согласны. <...> И если даже крестьяне пойдут и дальше за эсерами, и если они даже этой партии дадут в Учредительном собрании большинство, то и тут мы скажем, пусть так!" Принятый в тот же день Декрет о земле содержал слова "Вопрос о земле во всем его объеме может быть разрешен только всенародным Учредительным собранием". Наконец, "Правда" в тот же самый день провозглашала жирным шрифтом: "Товарищи! Вы своею кровью обеспечили созыв в срок хозяина земли русской — Всероссийского Учредительного Собрания".
Однако спустя считаные дни, 5 (18) ноября, та же самая "Правда" уже называла "парламентским кретинизмом" ожидания от Учредительного собрания решения всех "проклятых вопросов". Эту же формулировку — "парламентский кретинизм" — тремя днями позже употребил член президиума ВЦИК В. Володарский в своем докладе на расширенном заседании Петербургского комитета большевиков, в котором он также впервые открыто заявил о возможности роспуска Учредительного собрания. Это был "пробный шар", и он был ожидаемо воспринят противниками большевиков в штыки. Партия поспешила дезавуировать Володарского, но это не означает, что она отказалась от такой возможности.
На самом деле выпады в адрес Учредительного собрания бывали у большевиков и раньше. Все та же "Правда" еще 9 (22) июня писала: "Всероссийский съезд Советов <…> вы должны считать даже выше Учредительного собрания, ибо выборы в Учредительное собрание будут не через организации, созданные самим народом, а от самых различных классов общества". А Ленин и вовсе еще в комментариях к своим "Апрельским тезисам" сразу после возвращения в Россию писал: "Жизнь и революция отводят Учредительное собрание на задний план".
И все-таки просто отменить созыв Учредительного собрания большевики не могли. Во-первых, именно необходимостью обеспечить его они оправдывали свою борьбу за власть. Демонстративно покидая Предпарламент 7 (20) октября, большевики бросали устами Троцкого обвинение: "Буржуазные классы, направляющие политику Временного правительства, поставили себе целью сорвать Учредительное собрание!" И хотя большевики и до, и после свободно отказывались от многих своих тезисов и лозунгов, это был не тот случай. Если бы они просто отменили Учредительное собрание, они столкнулись бы с консолидированной атакой всех своих противников, перед лицом которой они вряд ли смогли бы удержать власть. Даже их единственные союзники — левые эсеры — обусловили созывом Учредительного собрания свое вхождение в состав Совнаркома, которое было необходимо большевикам для минимальной легитимации своей власти. Поэтому большевики оставили в силе подтвержденный ими на II съезде Советов сразу после Октябрьского переворота срок выборов в Учредительное собрание. Показательно, однако, что дата открытия собрания в том же самом документе не упоминалась.
Оказавшись перед фактом поражения на выборах в Учредительное собрание, большевики первоначально пошли по известному пути: что невозможно одолеть, нужно возглавить. 21 ноября (4 декабря) ВЦИК, апеллируя к "основному принципиальному положению истинного демократизма", принял декрет о праве отзыва депутатов Учредительного собрания через Советы и их перевыборов. В проекте воззвания II съезда Советов крестьянских депутатов к крестьянству, написанном 6-7 (19–20) декабря, Ленин высказывался недвусмысленно: "Либо кровавое истребление богачей <…>. Либо их согласие на перевыборы депутатов от крестьянства в Учредительное собрание".
Декрет, однако, не сработал на местах, и изменить состав Учредительного собрания в свою пользу с его помощью большевикам не удалось. Оставалось "кровавое истребление", откуда проистекал второй путь, не менее очевидный: если не получается увеличить свою численность, нужно уменьшить численность противника.
Вечером 28 ноября (11 декабря) Совнарком принял "Правительственное сообщение о контрреволюционном восстании буржуазии, руководимом кадетской партией", в котором говорилось, что "прямая гражданская война открыта по инициативе и под руководством кадетской партии". "В полном сознании огромной ответственности, которая ложится сейчас на Советскую власть за судьбы народа и революции, Совет народных комиссаров объявляет кадетскую партию, как организацию контрреволюционного мятежа, партией врагов народа", — говорилось в сообщении. На деле еще утром того же дня были арестованы члены кадетского ЦК Федор Кокошкин (глава Особого совещания для разработки Положения о выборах), князь Павел Долгоруков и экс-министр Временного правительства Андрей Шингарев.
Кокошкин и Долгоруков на тот момент уже были избраны членами Учредительного собрания, и их арест был прямым нарушением депутатской неприкосновенности. Большевики, однако, заявили, что будут признавать иммунитет депутатов Учредительного собрания лишь с того момента, как оно само его установит. 1 (14) декабря были арестованы еще несколько десятков видных кадетов. На следующий день, выступая на II Всероссийском съезде крестьянских депутатов, Ленин заявил, что депутатское звание не может защитить тех, кто покушается на интересы трудящихся. 16 (29) декабря по обвинению в организации мятежа юнкеров в Петрограде арестовали лидера правых эсеров Николая Авксентьева, а буквально за три дня до открытия собрания — еще группу эсеров. Те, кому удалось избежать ареста, например видный правый эсер Абрам Гоц, вынуждены были скрываться.
В "сообщении о контрреволюционном восстании" говорилось, что "несколько десятков лиц, назвавших себя депутатами, не предъявляя своих документов, ворвались вечером 28 ноября в сопровождении вооруженных белогвардейцев, юнкеров и нескольких тысяч буржуа и саботажников-чиновников в здание Таврического дворца. <…> Голос нескольких десятков буржуазных депутатов они хотели представить как голос Учредительного собрания".
Действительно, вечером 28 ноября (11 декабря), то есть в назначенный еще Временным правительством день открытия Учредительного собрания, в Таврическом дворце собралось около 45 его депутатов, в основном эсеров и кадетов, которые к тому моменту находились в Петрограде. Можно даже согласиться с тем, что они в некоторой степени ворвались в здание дворца, так как вместе с ними к нему пришла многотысячная манифестация, под напором которой растерянная охрана пропустила их во дворец. Однако никакой попытки выдать свой голос за голос Учредительного собрания эти депутаты не предпринимали. Признав, что они не могут принять на себя функции Учредительного собрания, они объявили себя частным совещанием членов Учредительного собрания, избрали председателя — эсера Виктора Чернова и приняли решение собираться ежедневно до тех пор, пока не наберется кворум в 400 депутатов и Учредительное собрание нельзя будет объявить открытым. Однако уже на следующий день при попытке вновь собраться в Таврическом дворце эти депутаты были разогнаны матросами.
В последующие дни манифестации под лозунгом "Вся власть Учредительному собранию", подобные той, которая пришла к Таврическому дворцу, состоялись и в других городах. Например, 3 (16) декабря в демонстрации в Москве в разных частях города приняли участие от 100 тыс. до 150 тыс. человек. Однако особого внимания заслуживает манифестация в Калуге 10 (23) декабря, разогнанная при поддержке броневиков красногвардейцами, давшими по толпе четыре залпа. Согласно газетному сообщению, в тот день погибло и было ранено около 40 человек.
Одновременно с разгоном частного совещания членов Учредительного собрания окончательно перестали существовать и Всевыборы. Еще 6 (19) ноября Совнарком командировал Владимира Бонч-Бруевича "установить точные данные о работе Комиссии вообще и о тех мерах, которые ею принимаются для проведения выборов в назначенный срок", однако этот визит успехом не увенчался. 13 (26) ноября СНК предложил Всевыборам "немедленно сообщить Совету народных комиссаров все имеющиеся <…> сведения о течении выборов". Комиссия, буквально накануне опубликовавшая эти самые сведения, оставила предписание без ответа. Наконец, 20 ноября (3 декабря) Совнарком поручил наркому по делам национальностей Иосифу Сталину и вновь назначенному наркому внутренних дел Григорию Петровскому "взять в свои руки комиссию по Учредительному собранию с целью завладеть всеми документами по Учредительному собранию для ориентировки в положении вещей".
Члены комиссии повторно отказались сотрудничать с комиссарами. В итоге 23 ноября (6 декабря) члены Всевыборов от кадетов и эсеров были арестованы за "саботаж", который выразился в отказе подчиняться назначенному комиссаром над ними Моисею Урицкому — будущему первому главе Петроградской ЧК. 27 ноября (10 декабря) их освободили, однако уже через два дня, после повторного отказа работать под руководством Урицкого, они были смещены постановлением Совнаркома. Вся подготовка к созыву собрания сосредоточилась в руках Урицкого, который получил полномочия смещать и назначать членов комиссии. В те же дни Совнарком постановил, что "первое заседание Учредительного собрания собирается по приглашению комиссара над Всероссийской по делам о выборах в Учредительное собрание комиссией по прибытии в Петроград более 400 членов Учредительного собрания".
13 (26) декабря в "Правде" были опубликованы написанные Лениным "Тезисы об Учредительном собрании", в которых впервые был сформулирован аргумент о нелегитимности избранного состава Учредительного собрания из-за раскола в партии эсеров, который Ленин в дальнейшем использовал в качестве главного обоснования разгона собрания в десятках своих сочинений и выступлений. По своему историческому значению "Тезисы об Учредительном собрании" сопоставимы с "Апрельскими тезисами", хотя и гораздо менее известны. Вот что в них среди прочего говорилось:
<…>
5. Во-первых, пропорциональная система выборов дает истинное выражение воли народа лишь тогда, когда партийные списки соответствуют реальному разделению народа действительно на те партийные группировки, которые отразились в этих списках. У нас же, как известно, партия, имевшая с мая по октябрь больше всего сторонников в народе и особенно в крестьянстве, партия социалистов-революционеров, дала единые списки в Учредительное собрание в половине октября 1917 года, но раскололась в ноябре 1917 года, после выборов в Учредительное собрание, до его созыва. В силу этого даже формального соответствия между волей избирателей в их массе и составом избранных в Учредительное собрание нет и не может быть.
6. Во-вторых, еще более важным <…> источником несоответствия между волей народа и особенно трудящихся классов, с одной стороны, и составом Учредительного собрания, с другой, является то обстоятельство, что выборы в Учредительное собрание произошли тогда, когда подавляющее большинство народа не могло еще знать всего объема и значения Октябрьской, советской, пролетарски-крестьянской революции, начавшейся 25 октября 1917 года, т.е. после представления списков кандидатов в Учредительное собрание. <…>
14. <…> Ход событий и развитие классовой борьбы в революции привели к тому, что лозунг "Вся власть Учредительному собранию", не считающийся с завоеваниями рабоче-крестьянской революции, не считающийся с Советской властью, не считающийся с решениями II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, II Всероссийского съезда крестьянских депутатов и т.д., такой лозунг стал на деле лозунгом кадетов и калединцев (соратников члена Учредительного собрания Донского атамана генерала Алексея Каледина, противника большевиков — прим. ТАСС) и их пособников. Для всего народа стало вполне ясным, что Учредительное собрание, если бы оно разошлось с Советской властью, было бы неминуемо осуждено на политическую смерть. <…>
16. Естественно, что интересы <…> революции стоят выше формальных прав Учредительного собрания <…>.
18. Единственным шансом на безболезненное разрешение кризиса, создавшегося в силу несоответствия выборов в Учредительное собрание и воли народа, а равно интересов трудящихся и эксплуатируемых классов, является возможно более широкое и быстрое осуществление народом права перевыбора членов Учредительного собрания, присоединение самого Учредительного собрания к закону ЦИК об этих перевыборах и безоговорочное заявление Учредительного собрания о признании Советской власти, советской революции, ее политики в вопросе о мире, о земле и о рабочем контроле, решительное присоединение Учредительного собрания к стану противников кадетски-калединской контрреволюции.
19. Вне этих условий кризис в связи с Учредительным собранием может быть разрешен только революционным путем, путем наиболее энергичных, быстрых, твердых и решительных революционных мер со стороны Советской власти против кадетски-калединской контрреволюции, какими бы лозунгами и учреждениями (хотя бы и членством в Учредительном собрании) эта контрреволюция ни прикрывалась. Всякая попытка связать руки Советской власти в этой борьбе была бы пособничеством контрреволюции.
Интересно, что, как и "Апрельские тезисы", накануне обнародования "Тезисы об Учредительном собрании" прошли внутрипартийное испытание. Это произошло на собрании фракции большевиков Учредительного собрания в Смольном. Ленин был крайне недоволен линией на подготовку к собранию, которую взяло бюро фракции, обнаружившее, по его мнению, тем самым "буржуазно-демократическую точку зрения на Учредительное собрание вне учета реальных условий классовой борьбы и гражданской войны". Он потребовал переизбрания бюро и продавил его при поддержке Якова Свердлова. Как и в случае с "Апрельскими тезисами", это был критический момент, но Ленин вновь поставил на карту свой авторитет и выиграл.
В какой-то момент большевистскому руководству стало ясно, что оттягивать далее созыв Учредительного собрания не только бессмысленно, но и может иметь для их партии обратный эффект. "Недоизбранные 100 депутатов должны были представлять преимущественно мусульманское, киргизское и казачье население, менее других настроенное в пользу большевиков", — объяснял секретарь Учредительного собрания эсер Марк Вишняк.
Лев Троцкий приводит такой весьма яркий эпизод:
"Выяснилось тем временем, что мы будем в меньшинстве даже с левыми эсерами
<…>.
— Надо, конечно, разогнать Учредительное собрание, — говорил Ленин, — но вот как насчет левых эсеров?
Нас, однако, очень утешил старик Натансон (один из лидеров левых эсеров Марк Натансон — прим. ТАСС). Он зашел к нам "посоветоваться" и с первых же слов сказал:
— А ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой.
— Браво! — воскликнул Ленин".
Троцкий же цитирует в своих воспоминаниях и секретный доклад Моисея Урицкого ЦК партии: "Созовем ли мы Учредительное собрание? — Да, созовем. — Разгоним? — Да, может быть; все зависит от обстоятельств".
20 декабря (2 января) СНК назначил открытие Учредительного собрания на 5 (18) января. Два дня спустя эта дата была утверждена ВЦИКом. Однако параллельно ВЦИК назначил на 8 (21) января открытие III Всероссийского съезда Советов, чтобы "всей организованной силой Советов поддержать левую половину Учредительного собрания против его правой, буржуазной и соглашательской половины". Учитывая, что вышеупомянутая "левая половина" была почти в полном составе делегирована на съезд, стало очевидным: готовится уход большевиков и левых эсеров из Учредительного собрания и разгон оставшейся его части. Впрочем, как писал Марк Вишняк, еще после публикации ленинских "Тезисов…" "мы были предупреждены и нисколько не заблуждались относительно смысла этого предупреждения". Интересно, что еще раньше, 18 ноября (1 декабря), самарский "Городской вестник" предрекал: "Большевики разгонят Учредительное собрание, как разогнали правительство, как разгонят городское самоуправление. Объявят Учредительное собрание контрреволюционным собранием корниловцев и разгонят". "Воля народа" правых эсеров 23 декабря (5 января) с точностью до некоторых деталей предсказывала: "5-го они (большевики — прим. ТАСС) откроют и 5-го же разгонят Учредительное собрание. <…> Разогнав Учредительное собрание, они подставят вместо него съезд Советов и таким образом ликвидируют Хозяина Земли Русской".
В тот же день, когда были напечатаны эти строки, в Петрограде было введено военное положение. В боевую готовность были приведены отряды Красной гвардии и лояльные большевикам полки гарнизона. Лев Троцкий писал: "Ленин распорядился, между прочим, о доставке в Петроград одного из латышских полков, наиболее рабочего по составу.
— Мужик может колебнуться в случае чего, — говорил он, — тут нужна пролетарская решимость".
Охрана Таврического дворца, где надлежало заседать собранию, была усилена двумя сотнями матросов с "Авроры" во главе с анархо-коммунистом Анатолием Железняковым, которому очень скоро предстояло войти в историю.
Эсеры назначили на день открытия Учредительного собрания демонстрацию в его поддержку, к защите которой они планировали привлечь солдат Преображенского и Семеновского полков, в критические моменты 1917 года сохранявших нейтралитет или даже выступавших против большевиков. Председатель Учредительного собрания эсер Виктор Чернов вспоминал: "Преображенцы и семеновцы приняли резолюции в пользу Учредительного собрания. Они не хотели верить в возможность его разгрома <…>. Но на случай насильственных мер против народных избранников они соглашались пойти на его защиту, особенно если будут поддержаны броневым дивизионом, тоже неоднократно высказавшимся за Учредительное собрание. Эту верность свою броневой дивизион собирался продемонстрировать в день его открытия". Однако, продолжает Чернов, "в ночь под открытие Учредительного собрания организованные большевиками рабочие ремонтных мастерских сделали порученное им дело. Путем умелого "технического саботажа" броневые машины были превращены в неподвижные, точно параличом разбитые груды железа". Итог был закономерен: "В казармах преображенцев и семеновцев настроение мрачное и подавленное. Там ждали прихода броневиков и готовы были вместе с ними пойти к Таврическому дворцу, рассчитывая, что при таких условиях большевики отступили бы без кровопролития. Броневики не пришли. Настроение упало".
Таким образом, на стороне противников большевиков остались только безоружные мирные толпы. "Правда" грозила накануне: "Это будет демонстрация врагов народа. 5 января на улицах Петрограда будут демонстрировать саботажники, буржуазия, прислужники буржуазии. Ни один честный рабочий, ни один сознательный солдат не примет участия в этой демонстрации врагов народа. <…> Каждая попытка проникновения групп контрреволюционеров в район Таврического дворца будет энергично остановлена военной силой".
Однако эти угрозы не подействовали. С утра 5 (18) января многие и многие тысячи "саботажников" и "прислужников буржуазии" шли с разных концов города к Таврическому дворцу.
Однако уже на дальних подступах к нему их останавливали вооруженные патрули. Происходившее далее лучше всего описано очевидцем: "Красногвардеец в серой куртке и белой шапке вырывал знамя у старика и бил его шашкой. Старик плакал, но знамени не отдавал. К нему на помощь бросилась какая-то женщина. Она стала просить красногвардейца оставить старика. В ответ красногвардеец ударил женщину шашкой по руке. Кровь брызнула из-под пальто. Вырвав знамя у старика, красногвардеец сжег его вместе с другими отнятыми знаменами".
Ни одна из манифестаций в поддержку Учредительного собрания так и не пробилась к Таврическому дворцу в этот день.
По официальным данным, 5 (18) января в Петрограде погибли девять человек. Их похоронили 9 (22) января, в 13-ю годовщину Кровавого воскресенья, рядом с его жертвами. В Москве в день открытия Учредительного собрания жертвами разгона манифестации в его поддержку также стали шесть человек. Жертвы были и в других городах. Например, в результате расстрела манифестации в городе Козлов (ныне Мичуринск в Тамбовской области) на следующий день после разгона Учредительного собрания погибли не менее 20 человек.
"Правда" написала на следующий день после манифестации в Петрограде: "Лишь самые незначительные группки рабочих примкнули к этой контрреволюционной демонстрации, и, к глубокому сожалению, из их рядов вырвано несколько случайных жертв".
Открытие самого Учредительного собрания было назначено на полдень. Виктор Чернов вспоминал: "В полдень должно было состояться открытие собрания: но большевики и их союзники все еще продолжают совещаться. После полудня проходит час: не готовы. Истекает второй час: то же самое. Идет третий, четвертый… Начать без них? Рискуем не набрать кворума".
В итоге заседание Учредительного собрания все-таки было открыто около четырех часов дня. И уже на этапе его открытия стало очевидным, что его судьба предрешена.
В "Заключении юридического совещания о порядке открытия Учредительного собрания…" предлагалось по традиции "признать временным председательствующим старейшего депутата". Однако 26 ноября (9 декабря) Совнарком принял свой декрет об условиях открытия Учредительного собрания, в котором говорилось, что "заседание открывается лицом, уполномоченным на то Советом народных комиссаров".
Имевшие большинство в Учредительном собрании эсеры решили придерживаться заключения юридического совещания. Старейшим депутатом был эсер Егор Лазарев, однако, очевидно, учитывая тяжесть данной миссии в сложившихся обстоятельствах, эсеры остановили свой выбор на втором по возрасту, но физически более крепком Сергее Швецове. Вот как дальнейшее описывает Виктор Чернов: "Фигура С.П. Швецова подымается на трибуну. И разом, по сигналу, раздается ужасающая какофония. Топанье ногами, стук пюпитров, крики, кошачий концерт. Левоэсеровский сектор соревнуется с большевиками.
Присоединяются хоры. Стучит прикладами о пол стража. Он берет колокольчик. Видно, как он мотается в руке. Но звука не слышно. Он кладет колокольчик на стол, — им немедленно завладевает какая-то фигура и уносит, чтобы вручить <…> входящему в зал Свердлову. Пользуясь минутным затишьем, Швецов успевает произнести сакраментальную фразу: "Заседание Учредительного собрания открывается". Новый взрыв оглушительного гама. Швецов покидает трибуну и возвращается к нам. Его место занимает Свердлов, чтобы второй раз открыть собрание именем Совнаркома".
Чернов предвзят, но он не перевирает фактов. Вот что не без гордости вспоминал об этом моменте большевик Федор Раскольников: "Видя, что Швецов всерьез собирается открыть заседание, мы начинаем бешеную обструкцию: кричим, свистим, топаем ногами, стучим кулаками по тонким деревянным пюпитрам. Когда все это не помогает, мы вскакиваем со своих мест и с криком "долой!" кидаемся к председательской трибуне. Правые эсеры бросаются на защиту старейшего. На паркетных ступеньках трибуны происходит легкая рукопашная схватка".
Публика на хорах, о которой упоминает Чернов, действительно сыграла немалую роль в дезорганизации единственного заседания Учредительного собрания. Как писал Чернов, "билеты на галереи распределял Урицкий. И распределил..." Очевидно, что по результатам этого распределения большинство публики на хорах было сторонниками большевиков. Существуют воспоминания машинистки из аппарата Урицкого Е.П. Селюгиной под недвусмысленным названием "Как я разгоняла Учредительное собрание", в которых она рассказывает, как, снабженные трещотками и свистками, зрители по команде поднимали шум и выкрикивали то, что им подсказывал скрывавшийся за занавесью видный партработник Сергей Гусев. "Мы собрались в этот день на заседание, как в театр, мы знали, что действия сегодня не будет, будет только зрелище", — писал левый эсер Сергей Мстиславский, сам не являвшийся депутатом.
Однако вернемся к вопросу о председательствующем, так как Якову Свердлову надлежало лишь открыть заседание. Эсеры выдвинули в председатели Виктора Чернова, ранее уже избранного главой разогнанного частного совещания членов Учредительного собрания. Как писал секретарь Учредительного собрания Марк Вишняк, гораздо лучшей кандидатурой был бы бывший председатель также разогнанного большевиками Предпарламента Николай Авксентьев, но "выбора не было — естественный председатель Авксентьев находился в Петропавловской крепости". "Чернова, к тому же, меньше других эсеровских лидеров коснулась большевистская клевета и напраслина", — добавлял Вишняк.
Большевики выдвинули в пику эсерам и в надежде оттянуть часть их голосов кандидатуру знаменитой своим террористическим прошлым левой эсерки Марии Спиридоновой, однако их замысел провалился: с большим перевесом председателем Учредительного собрания был все-таки избран Чернов.
Сам факт наличия у Учредительного собрания одного председателя, а не полноценного президиума был вызван боязнью эсеров, что большевики смогут сорвать заседание, покинув его и сделав таким образом неполный президиум нелегитимным. "Учредительное собрание могли "занять" выборами президиума и убить на этом все заседание. Его могли сорвать и взорвать на любой мелочи: на споре о порядке дня так же легко, как и на личной вспышке отдельного члена собрания. <...> Надо было уже первое заседание непременно закончить так, чтобы после него что-нибудь осталось. <...> Отсюда и специальная "Комиссия первого дня", образованная бюро эсеровской фракции. <...> Ее план был прост. Уступая и отступая перед противником, не принимать ни в коем случае боя на невыгодных позициях", — писал Марк Вишняк. Однако, как известно, эти ухищрения Учредительное собрание не спасли. "Было учтено все, кроме банды пьяных матросов, заполнивших галереи Таврического дворца, и непарламентского цинизма большевиков", — констатировал Вишняк.
Уже в речи, предшествовавшей выдвижению Спиридоновой кандидатом в председатели, большевик Иван Скворцов-Степанов заявил: "Граждане, сидящие направо, разрыв между нами давно уже совершился. Вы были по одну сторону баррикады с белогвардейцами и юнкерами, мы были по другую сторону баррикады с солдатами, рабочими и крестьянами. <…> Между нами все покончено. Вы в одном мире — с кадетами и буржуазией; мы в другом мире — с крестьянами и рабочими".
Большевики "вышли" на Учредительное собрание с написанной Лениным при участии Сталина и Бухарина "Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа", в которой среди прочего говорилось:
Учредительное собрание постановляет: <…>
Россия объявляется республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам. <…>
Поддерживая Советскую власть и декреты Совета народных комиссаров, Учредительное собрание признает, что его задачи исчерпываются общей разработкой коренных оснований социалистического переустройства общества.
Как писал Марк Вишняк, "свои условия Ленин мог формулировать проще и короче: пусть антибольшевики станут большевиками, и Учредительное собрание будет признано правомочным и, может быть, даже полновластным". Впрочем, ни у кого, в первую очередь у самих большевиков, не было иллюзий относительного того, что небольшевистская часть Учредительного собрания никогда не примет этот документ, являвшийся предлогом для того, чтобы покинуть его. Через несколько дней "Декларация…" была принята III съездом Советов с минимальными изменениями. Там, где раньше было напечатано "Учредительное собрание постановляет", теперь стояло "III Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановляет".
Виктор Чернов писал: "Кто прочтет стенографический отчет об этом заседании, не будет иметь даже отдаленного впечатления о том, что происходило на самом деле". Действительно, стенограмма единственного заседания Учредительного собрания выглядит странно короткой с учетом того, что оно продолжалось около 12 часов. Однако если начать читать ее и знать несколько дополнительных фактов, это перестает казаться странным. Во-первых, в заседании царил полнейший бедлам, и речь почти каждого оратора постоянно прерывалась выкриками с мест, если не еще чем похуже. Так, например, в стенограмме есть такой момент:
Ефремов. Граждане члены Учредительного собрания. Прежде чем сказать то, что рвется от сердца и от души, мне хочется... (Голос: Произойдет убийство! От члена Учредительного собрания отнимают револьвер.)
Возможно, в стенограмме отражена вот эта описанная Виктором Черновым ситуация: "Левоэсеровские мужики бунтуют: им приказано от Учредительного собрания получить трудовое мужицкое право на землю <…>. В их рядах дезорганизация, пререкания. Один левый эсер вдруг выхватывает револьвер и угрожает другому".
Самому Чернову кричали из зала во время его речи: "Без пули не обойтись вам!" Левый эсер Алексей Феофилактов едва не застрелил на трибуне Ираклия Церетели — в последний момент его разоружил один из лидеров фракции Владимир Карелин. Вот как описывает этот эпизод Марк Вишняк: "Револьверы вынуты и едва не пущены в ход и в другом месте — на левоэсеровских и украинских скамьях. <…> Видны только мимика, жесты и револьвер, отобранный "старшим" по фракции левых эсеров Карелиным. Слышно: "Проси прощения, мерзавец!"
Во-вторых, огромную часть заседания заняла вступительная часть. Известно, что одна только баллотировка по выборам председателя продолжалась три (!) часа. Еще два часа заняла речь Виктора Чернова, которая прерывалась более 60 раз. Речь, кстати, была чрезвычайно слабой. "Это было не то. <…> То была одна из многих, будничных и ординарно-шаблонных речей — далеко не лучшая даже для Чернова", — писал Марк Вишняк. Еще хуже, по мнению многих, было то, что в своей речи Чернов как бы заигрывал с большевиками и оставлял лазейку для возможности дальнейшей совместной работы с ними.
Оставшееся время ушло на взаимные обвинения и демагогию. На этом фоне резко выделяется блестящая речь меньшевика Ираклия Церетели, еще летом 1917 года бывшего, возможно, самой авторитетной фигурой в Советах. "Встреченный необычным даже для этого собрания ревом и воем: — "Изменник!.. Палач! Предатель!.. Смертная казнь! (имеется в виду поддержка восстановления смертной казни на фронте ЦИКом Советов, в который входил Церетели — прим. ТАСС)", — к концу своей речи он сумел заставить себя слушать и большевиков", — писал Вишняк. Однако на ход стремившегося к очевидному концу заседания даже эта блестящая речь повлиять не могла.
В итоге около 23 часов по требованию большевиков в заседании был объявлен перерыв. Во время этого перерыва состоялось совещание фракции большевиков, на котором после речи Ленина было утверждено решение покинуть Учредительное собрание.
Интересно, что сам Ленин чрезвычайно нервничал накануне открытия собрания и на начальном этапе его заседания. Владимир Бонч-Бруевич писал, что Ленин "волновался и был мертвенно бледен как никогда". Однако очень скоро, видя происходящее, Ленин успокоился, развалился в кресле, а затем и вовсе "полулежал на ступеньках (трибуны — прим. ТАСС) то со скучающим видом, то весело смеясь". "Ленин в "правительственной ложе" демонстрирует свое презрение к "Учредилке", разлегшись во всю длину и принимая вид уснувшего от скуки человека", — подтверждал Виктор Чернов. Однако через несколько часов перенесенный Лениным стресс все-таки дал о себе знать. Николай Бухарин вспоминал: "В ночь разгона Учредительного собрания Владимир Ильич позвал меня к себе. <…> У меня в кармане пальто была бутылка хорошего вина, и мы <…> долго сидели за столом. Под утро Ильич попросил повторить что-то из рассказанного о разгоне "Учредилки" и вдруг рассмеялся. Смеялся он долго, повторял про себя слова рассказчика и все смеялся, смеялся. Весело, заразительно, до слез. Хохотал. Мы не сразу поняли, что это истерика. В ту ночь мы боялись, что потеряем его".
После окончания перерыва в зал вернулись только два большевика. Один из них, Федор Раскольников, огласил от имени своей фракции следующую декларацию:
Громадное большинство трудовой России — рабочие, крестьяне, солдаты предъявили Учредительному собранию требование признать завоевания великой Октябрьской революции, — советские декреты о земле, мире, о рабочем контроле, и прежде всего признать власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Всероссийский центральный исполнительный комитет, выполняя волю громадного большинства трудящихся классов России, предложил Учредительному собранию признать для себя обязательной эту волю. Большинство Учредительного собрания, однако, в согласии с притязаниями буржуазии, отвергло это предложение, бросив вызов всей трудящейся России. <…>
Прения в течение целого дня показали воочию, что партия правых эсеров, как и при Керенском, кормит народ посулами, на словах обещает ему все и вся, но на деле решила бороться против рабочих, крестьянских и солдатских Советов, против социалистических мер, против перехода земель и всего инвентаря без выкупа крестьянам, против национализации банков, против аннулирования государственных долгов. <…>
Не желая ни минуты прикрывать преступлений врагов народа, мы заявляем, что покидаем это Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания.
По воспоминаниям Марка Вишняка, "на солдат караула она (декларация, оглашенная Раскольниковым — прим. ТАСС) произвела громадное впечатление. Многие из них взяли винтовки на изготовку", приготовившись расстрелять оставшуюся часть Учредительного собрания. Дальнейшее пребывание в зале Таврического дворца окончательно стало представлять опасность для жизни членов собрания:
"Вооруженные люди после ухода большевиков все чаще, чтобы скоротать время, "для развлечения", вскидывали винтовку и брали на мушку то кого-нибудь из находящихся на трибуне, то глянцевитый череп старика Минора (эсер Осип Минор — прим. ТАСС)… Ружья и револьверы грозили ежеминутно "сами" разрядиться, ручные бомбы и гранаты — "сами" взорваться. Какой-то матрос, признав в Бунакове-Фундаминском (эсер Илья Фондаминский — прим. ТАСС) былого комиссара Черноморского флота, без долгих размышлений тут же у трибуны взял на изготовку ружье. И только исступленный крик случайного соседа <…> "брат, опомнись!", сопровожденный ударом по плечу, остановил шалого матроса. <…>
Кое-кто из членов собрания пытается убедить солдат в правоте Учредительного собрания и преступности большевиков. Доносится:
— И Ленину пуля, если обманет!.. <…>
Из комендатуры услужливо сообщают, что начальство не гарантирует депутатов от расстрела в зале заседания".
Большевики же после ухода из Учредительного собрания провели прямо там же, в Таврическом дворце, заседание Совнаркома, на котором Ленин набросал тезисы декрета о роспуске собрания, спустя сутки принятого ВЦИКом.
Вскоре после большевиков заседание покинули и левые эсеры. Оставшаяся в зале "контрреволюционная часть" Учредительного собрания, несмотря на поведение публики на хорах, пыталась продвинуться в направлении принятия долгожданных законов о мире, земле и государственном устройстве России.
Однако довольно скоро произошла знаменитая сцена, которая уже в самой стенограмме красноречива настолько, что не нуждается в дополнительных комментариях:
"Председатель (читает). "Право собственности на землю в пределах Российской республики отныне и навсегда отменяется..."
Гражданин матрос. "Я получил инструкцию, чтобы довести до вашего сведения, чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал".
"Гражданином матросом" был тот самый назначенный начальником охраны анархо-коммунист Анатолий Железняков, который вошел этой фразой в историю. Уже через несколько дней, выступая с той же самой трибуны Таврического дворца, ставший знаменитостью Железняков провозглашал: "Мы готовы расстрелять не единицы, а сотни и тысячи, ежели понадобится миллион, то и миллион".
О том, насколько скомканным был остаток заседания Учредительного собрания, опять-таки достаточно красноречиво свидетельствует стенограмма:
Председатель. Внесено следующее предложение: закончить заседание данного собрания принятием без прений прочитанной части основного закона о земле, остальное же передать в комиссию для представления в семидневный срок. (Баллотировка.) Предложение принято. Резолюция о мире также принята. Итак, граждане члены Учредительного собрания, вами приняты основные положения, оглашенные мною о земельном вопросе... на паритетных началах... (не слышно)... в семидневный срок.
Принимается заявление об обращении к цивилизованному миру, прочитанное и оглашенное председателем о созыве социалистической конференции в Стокгольме, интернациональной конференции от имени Учредительного собрания Федеративной Российской Республики предлагается вместе с декларацией союзным и другим державам принять. (Баллотировка.) Принято... Еще одно дополнение от имени социал-демократической (меньшевистской — прим. ТАСС) фракции. Я предлагаю следующее дополнение: "Учредительное собрание заявляет..." (Читает.) (Баллотировка.) Принято.
В 04:40 6 (19) января заседание Учредительного собрания было закрыто. Следующее заседание было назначено на 17:00 того же дня. "Товарищам солдатам и матросам" было предписано Лениным "не допускать никаких насилий по отношению к контрреволюционной части Учредительного собрания и, свободно выпуская всех из Таврического дворца, никого не впускать в него без особых приказов". Сохранились, правда, свидетельства о том, что Анатолий Железняков рассматривал возможность ослушаться предписания Ленина и что доброжелатели предупредили Виктора Чернова, чтобы он не садился в свой автомобиль, около которого толпилась группа матросов. Председатель Учредительного собрания ушел пешком в противоположную сторону.
Когда на следующий день первые депутаты подошли в назначенное время к Таврическому дворцу, они обнаружили охрану с пулеметами и двумя полевыми орудиями перед опечатанными дверями, на которых висело объявление: "По распоряжению комиссара здание Таврического дворца закрыто".
Через сутки после разгона Учредительного собрания, в ночь на 7 (20) января, ВЦИК принял написанный Владимиром Лениным декрет о его роспуске, в котором говорилось:
Учредительное собрание, выбранное по спискам, составленным до Октябрьской революции, явилось выражением старого соотношения политических сил, когда у власти были соглашатели и кадеты.
Народ не мог тогда, голосуя за кандидатов партии эсеров, делать выбора между правыми эсерами, сторонниками буржуазии, и левыми, сторонниками социализма. Таким образом, это Учредительное собрание, которое должно было явиться венцом буржуазно-парламентарной республики, не могло не встать поперек пути Октябрьской революции и Советской власти. <…>
Всякий отказ от полноты власти Советов, от завоеванной народом Советской Республики в пользу буржуазного парламентаризма и Учредительного собрания был бы теперь шагом назад и крахом всей Октябрьской рабоче-крестьянской революции.
Открытое 5 января Учредительное собрание дало, в силу известных всем обстоятельств, большинство партии правых эсеров, партии Керенского, Авксентьева и Чернова. Естественно, эта партия отказалась принять к обсуждению совершенно точное, ясное, не допускавшее никаких кривотолков предложение верховного органа Советской власти, Центрального исполнительного комитета Советов, признать программу Советской власти, признать "Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа", признать Октябрьскую революцию и Советскую власть. Тем самым Учредительное собрание разорвало всякую связь между собой и Советской Республикой России. Уход с такого Учредительного собрания фракций большевиков и левых эсеров, которые составляют сейчас заведомо громадное большинство в Советах и пользуются доверием рабочих и большинства крестьян, был неизбежен. <…>
Ясно, что оставшаяся часть Учредительного собрания может в силу этого играть роль только прикрытия борьбы буржуазной контрреволюции за свержение власти Советов.
Поэтому Центральный исполнительный комитет постановляет:
Учредительное собрание распускается.
"Революция подобна Сатурну, пожирающему своих детей", — сказал закончивший жизнь на гильотине Жорж Жак Дантон — один из выдающихся деятелей Великой французской революции, к которой так часто апеллировали многие российские политики 1917 года.
В ту же ночь, возможно, в то же самое время, когда ВЦИК принимал Декрет о роспуске Учредительного собрания, в тюремной больнице в Петрограде матросами и красногвардейцами были зверски убиты кадеты Андрей Шингарев и Федор Кокошкин. Последний, напомним, возглавлял Особое совещание для разработки положения о выборах в Учредительное собрание и был избран его членом.
Но даже это были не первые жертвы среди депутатов собрания. Еще до его открытия, 25 декабря (7 января), на Украине был взят в плен казаками избранный депутатом большевик Леонид Пятаков, бывший одним из организаторов восстания против Центральной рады. Его тело со следами пыток было найдено под Киевом уже после разгона собрания.
Если верить воспоминаниям Виктора Чернова, еще один крестьянин — депутат Учредительного собрания, опаздывавший на его открытие и пошедший к Таврическому дворцу вместе с одной из манифестаций, был убит при ее разгоне.
Еще до конца января 1918 года покончил с собой на Дону избранный депутатом Донской атаман Алексей Каледин, названный Лениным в "Тезисах об Учредительном собрании" одним из лидеров контрреволюции.
Более-менее известны обстоятельства смерти примерно 550 членов Учредительного собрания. В отношении не менее 350 из них, то есть свыше 60% от этого числа, достоверно установлен факт насильственной смерти. Смерть не по естественным причинам настигла более половины большевиков, 85% их противников и даже каждого пятого из тех, кто уехал в эмиграцию. Как минимум 11 депутатов Учредительного собрания в разное время покончили с собой, и это на несколько порядков выше демографической "нормы".
Жизни как минимум 273 учредиловцев окончились в 1930-е годы. Большевики потеряли в это десятилетие около 40% состава своей фракции, их противники — 60%. Надо ли говорить, что полсотни из 78 большевиков и 130 из 170 их противников, умерших в это десятилетие, погибли в 1937–1938 годах.
Примерно каждый десятый депутат Учредительного собрания погиб значительно раньше — в годы Гражданской войны, для которой разгон Учредительного собрания стал как бы официальным ее открытием, хотя на деле она уже шла к тому моменту больше двух месяцев. Но если до разгона собрания у многих противников большевиков еще были надежды на скорое падение их власти и возвращение страны на конституционный путь развития, то после 5 (18) января стало ясно, что этого не произойдет. И если для большевиков Учредительное собрание фактически стало одним из синонимов слова "контрреволюция", то для некоторых их противников оно было знаменем, под которыми они боролись в Гражданской войне.
Неоднократно на просторах охваченной войной страны, а затем и в эмиграции при участии бывших депутатов Учредительного собрания возникали его частичные правопреемники. Самым масштабным из таких проектов был образованный в Самаре Комуч (Комитет членов Учредительного собрания), продержавшийся три с половиной месяца в 1918 году.
Однако бывшим депутатам приходилось очень нелегко. К "Учредилке" с одинаковой ненавистью относились как большевики, так и белогвардейцы. Александр Колчак говорил: "Если у большевиков и мало положительных сторон, то разгон этого Учредительного собрания является их заслугой, это надо поставить им в плюс". Когда в ноябре 1918 года в Омске, где заседала Директория, стремившаяся среди прочего к возрождению Учредительного собрания, произошел переворот, приведший Колчака к власти, часть бывших депутатов были расстреляны белыми и "отправлены в республику Иртыш".
Историческое значение разгона Учредительного собрания огромно. Во многих отношениях это событие не менее важно, чем Октябрьская революция. Во-первых, осенью 1917 года большевики взяли власть, мотивировав ее захват в том числе необходимостью обеспечить созыв Учредительного собрания. Разогнав его, большевистская власть полностью лишила себя легитимности, которая и так находилась под очень большим вопросом.
Во-вторых, в массовое сознание стало внедряться в качестве нормы пренебрежение к демократическим институтам, таким как всеобщее избирательное право и парламентаризм в целом. Показательно, что в отличие от результатов переговоров с Германией в Бресте, из-за участия в которых в Таврическом дворце 5 (18) января отсутствовал Лев Троцкий, разгон Учредительного собрания не вызвал в большевистском руководстве никакого раскола. Он лишь ускорил превращение большевистской партии в замкнутую военно-политическую организацию, нацеленную на истребление своих противников.
Впереди у страны были пять лет братоубийственной войны, семь десятилетий советской власти и бесконечно долгое время на споры о том, рухнула Россия в пропасть в 1917 году или все же смогла преодолеть разверзнувшуюся перед ней бездну.
